Заметки впечатлительного путешественника: Индия изнутри

Как здорово, что я заказал тур в Индию. Теперь я просто закрываю глаза, и опять созерцаю землю слонов, обезьян и богов, удивительные дворцы махараджей, крикливых рикш, яркие сари и потрясающие вершины Гималаев. Еще одно мгновение, и я слышу концерт тысячи птиц в южных лесах Индии и шепот холодного горного ветра, треплющего молитвенные флаги.

Затем я вижу попрошаек садху, из-за угла появляется запах горячего картофеля-чили с аппетитным йогуртово-имбирно-медовым соусом, и я с нетерпением жду сахарных лепешек ладду и греховно-искусительных жалебис на вкусный десерт.

Ароматы сменяются: пропитанные потом сари медленно шагающих нагруженных индийских женщин, вонючий мусор канализации Калькутты и ужасное дыхание жевательной биди курильщиков, рикша сломя голову везет меня ранним утром к станции.

Небольшая железнодорожная станция еще пряталась в сумерках, когда мы достигли ее, но две платформы уже заполнены ожидающими туристами. Прохладный ветер заставляет дрожать женщин в тонких сари. Огромные горы пакетов, коробок и чемоданов свалены в середине платформы. Почти в конце три женщины сидят прямо на каменном полу. Вокруг каждой копошатся маленькие дети, а спящего малыша женщина прижала плотно к груди. Они не ждут поезд, они здесь живут, по крайней мере, эту ночь.

Хриплый голос диктора из динамиков объявил о задержке поезда на малаялам, хинди и английском языках.

Я думаю, женщина, сидящая рядом со мной, ровесница тридцатых годов. Грязно-серое сари висит вокруг ее тонкого тела, когда-то, вероятно, было белым, но потемнело от бесчисленных стирок в клоаке, которая здесь называется прудом. На левом бедре она носит маленького ребенка. Когда я спросила, где она живет, та гордо показала в направлении гофрированной железной лачуги на противоположной стороне станции. «Сколько лет вашему ребенку?» - «Это не мой ребенок», - ответила она с улыбкой – «Мальчик моего внука».

Женщина исчезает в массе наших соотечественников и сотни других людей, штурмующих толкаясь прибывший поезд. Раздался пронзительный свист. Последние мешки и пакеты заброшены в вагоны и состав тронулся.

Нас ждут почти три тысячи километров путешествия по всей Индии.

Медленно мы проезжаем мимо сонных домов рыбацкой деревни. Бедность полуразрушенных хижин прорисовывается в свете ранней зари. Между постройками виднеются пастбища, где черные буйволы с серповидными рогами стоят у реки. На их спинах сидят белые журавли.

Я путешествую в купе спального вагона второго класса, багаж уложен и пришло время завтрака. "Кофе, кофе, кофе", "Чай, чай, чай" - эхом отдается по вагону. Почти на каждом углу в Индии, а также в каждом поезде можно увидеть продавца чая с ароматом кардамона и аниса, порой в сопровождении всей семьи: бабушки, дедушки, дяди, сестры, племянницы и внуки.

Если они продержатся, как я, до последней остановки поезда после 40-часового пути, который ведет нас через четыре государства, у нас будет достаточно времени, чтобы познакомиться друг с другом. Тот факт, что вы узнаете друг друга, абсолютно неизбежен, не потому что на то была божественная воля Рамы, Шивы или Ганеши, а потому, что всем индианцам, начиная от южных тамильцев и светло-кожих сикхов из Пенджаба до буддистов присуща врожденная необходимость в контакте. Поэтому каждый гость этой страны рано или поздно подвергается инквизиции в виде дружественного, но настойчивого интервью. Это похоже на древние высокопарные английские допросы, начиная с "Каково ваше доброе имя, миледи?" и заканчивая всеми подробностями о роде занятий, семейном положении, детях и цели поездки.

Дживан, глава семьи, демонстрирует, насколько он удивлен моему браку и предоставленной свободе детям. Так же, как его отец, он учил своих детей соблюдать разделение прав партнеров и никто из них не был несчастным. Он убежден, что дрянные романтические понятия любви в жизни не имеют значения для такого выбора.

А пыхтящий экспресс продолжает свое неторопливое движение.